Проза

обязательно вернётся на Кэр-Дэвайю. Сначала пролетят первые, самые тяжкие, четыре месяца воющих непрестанно ураганов, метелей и снегопадов, затем на ещё три месяца плюс-минус девять, а то и все тринадцать, дней установятся жесточайшие, вымораживающие любой намёк на жизнь, холода. В замыкающий Студёное Ненастье месяц окончательно появившееся из-за горизонта солнце отгонит стужу и слегка подтопит верхний снежный покров на равнинах и кое-где на вершинах низких гор. Толстенный ледовый панцирь на уснувших реках нехотя треснет и начнёт готовиться к более масштабному весеннему разрушению. Воды очнутся и шумно понесут осколки этого панциря к океанам.

Пока же снежная крупа сыпет дни и ночи, царапая навес, натянутый над входом в келью. Иногда снега выпадает так много, что путь наружу становится сущей пыткой из-за наметённых сугробов.

Отец Сергий на ощупь отыскал на известной полке, в картонной коробке, заранее припасённую свечу и привычно зажёг её. Восторжествовавшая было тьма недовольно отползла прочь и ощерилась, давая сим понять, что реванша не миновать, ибо свечей оставалось немного. Прошлая весна была голодной и слякотной. С неба то лил дождь вперемежку со снегом, то ударяли морозцы. Потому и "угрей" в реке было очень мало. Максимум, на что пришлось рассчитывать – крайне скудный запас сушёного "мяса" и совсем чуть-чуть подкожного "сала", вполне пригодного для изготовления свечей.

Кэр-Дэвайя - окраинная планета внешнего кольца системы Кора, открытая исследовательской миссией Климента Исаврийского, стартовавшей с орбиты Никомедии в начале правления Базилевса Никифора XII Гелиана. Более трёх столетий тому назад его предки, положившие начало роду Гелианов, наголову разгромили армады Шай-Ойо близ пламенеющей короны Ригеля. Эта славная и грандиозная победа по

праву вошла во все "Стратегиконы" и иные учебно-тактические симуляторы Вселенского Ромейского Империума.

На буранной, постоянно переменчивой Кэр–Дэвайе отец Сергий обосновался пять с половиной стандартных староземных лет назад. Отправился туда сознательно, зная, что его ждёт впереди. Грузовой корабль, шедший в Скифские Пограничные Анклавы с трюмами, доверху набитыми оборудованием для терраформирования и компонентами для монтирования Нуль–пространственных приёмно–стартовых порталов, высадил его там в спасательной капсуле, щедро снабдив всем необходимым для более-менее нормального выживания в открыто недружелюбной климатической среде.

Поначалу отец Сергий жил в капсуле, приспособив её под временное жильё. В особенно невыносимые холода спал прямо в неудобном скафандре, согнувшись едва ли не в три погибели, охотился на брюхоногих речных "угрей" и "червей", чьё желейное "мясо" нашёл даже по-своему вкусным, хотя поначалу с непривычки его какое-то время тошнило. Однажды, вернувшись после недельного похода вглубь материка, он обнаружил, что от его жилья не осталось ничего, кроме обуглившегося каркаса, бывшего до того корабельной капсулой, и чудом уцелевшего минимума кое-каких вещей, нетронутых пожаром. Жадный огонь уничтожил альфа–коммутатор, единственную, хотя и непостоянную, но связь с представителями рода человеческого. Впрочем, отец Сергий не очень печалился по сему поводу: значит, на всё воля Божья. И принял это испытание как должное.

Неподалёку от прежнего места проживания, поближе к океанскому побережью, он нашёл пещерку в скальной гряде, расширил её и потихоньку перетащил туда свои оставшиеся пожитки. Постепенно быт наладился, и первое Студёное Ненастье он вполне благополучно пережил, если не считать кое-каких неприятностей. Правда, накануне Долгой Весны его одолела-таки лихорадка, но и она отступила.

Отец Сергий, сильно ослабевший от изматывающей немочи, бросавшей то в жар, то в холод, встал с постели, когда дымчатые лучи утреннего, уже незимнего, солнца прокрались в его келью и осветили все её даже малоприметные уголки. Он вышел наружу: над сиреневой гладью просыпающегося океана с разбросанными то тут, то там островками льда вставало исполинское, яростно разгорающееся, светило, окаймлённое змеящимися протуберанцами. Белая, то испепеляющая, то замораживающая Кора, вокруг которой дрейфуют в полудрёме по своим орбитам двенадцать планет – газовых гигантов, каменистые, песчаные и ледяные шарики, россыпи астероидов и комет. На огнедышащем лике Коры, словно из ниоткуда, вдруг проявились четыре серпика лун Кэр-Дэвайи, невидимых ранее из-за плотной неподвижной облачности. Небо, почти очистившееся от облаков, заметно преобразилось, предвещая скорые и неожиданные перемены.

Заключительные аккорды стихающей капели. Лёгкий разноцветный дождик, пролившийся из странствующей тучки. Говорливые бегунки ручейков в тенистых оврагах. Хиленькая прозрачная растительность и пушистые шарики "плесневых цветов" на окрестных холмах и бугорках, где так приятно греться на солнцепёке. Восьмикрылые громадины-"стрекозы", треща и щёлкая, носятся над сонной, подёрнутой слизистой ряской, водой. В приречных кустах с клейкими игольчатыми листочками заворчало, заворочалось существо, отдалённо напоминающее "жабу". Вот и Пасха пришла на Кэр-Дэвайю.

После захода Коры, когда луны и звёзды заняли свои обычные места на резко, без смягчающих пастельных вечерних полутонов, потемневшем небосклоне, отец Сергий запел пасхальный тропарь: "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав". В ночи чужого мира, где чужим было абсолютно всё, коленопреклонённый человек, малая живая