История

Возвращаясь в XIX век: из почти всего разнообразия языков и диалектов на территории финнов и карелов черпалась фактура для создания финского языка.

Если попытаться суммировать языки и диалекты карел (без говоров) и разделить на количество носителей, то в среднем получится менее 3 000 человек, говорящих на языке, который когда понятен сегодняшнему финну, а когда и нет. Учесть же утраченные языки и диалекты во время как финизации, так и русификации, сегодня не представляется возможным. Каким-то языком владели – 10 000, а другим – лишь 10  человек, да и те – последние. Некоторые языки и диалекты не участвовали в процессе создания финского как по причине территориальной удаленности от Финляндии и Карелии, так и ввиду их редкости.

Так же невозможно и полностью оценить вклад карелов в финский. «Калевала» здесь – не показатель. Из всего материала, который собрал сам Лённрот, в последний текст вошла едва ли треть. Из того, что собрали его современники, такие, как Европеус, что-то было использовано для дальнейших публикаций, а что-то и нет. Сколько, какого материала  и на каких языках и диалектах было собрано, сколько его разошлось по ведущим  учебным заведениям мира, и каково было его содержание, а что было признано и вовсе негодным для вхождения как в состав языка, так и в фольклорные сборники, – ещё один неизвестный фактор. И далеко не всё из собранного было понятно (как в примере с сампо) или получало пояснения, несмотря на вполне ясный смысл.

Вот лишь один пример, но весьма показательный: в районе Кольского полуострова побывали, собирая народное творчество, такие видные фигуры как Матиас Александр Кастрен и Даниэль Европеус (Танели). Напомню, что последний принимал самое

деятельное участие в сборе материала для «Калевалы», а на Кольском полуострове изучал йоканьгский диалект. В 1836 году Карстен приезжал в Бабинский погост (саамское Аккала) вместе с самим Лённротом. Арвид Генец посещал эти же места всё с той же целью – сбор фольклора в 1876 году. Чем же увенчался сбор материала в таком «нахоженном» месте, и какие сведения получила полюбившая «Калевалу» общественность? Общественность изводила чернила в большом количестве, споря о местанохождении диковинной страны Похъелы.

викинг

Похъела, холодная страна, оказалась плодотворной почвой для измышлений. Куда только её не помещали на карте! Глава финской фольклорной школы К. Крон и его последователи особенно хотели видеть в песнях о борьбе Калевалы с Похъелой описание победоносных плаваний финских викингов в богатые земли. Похъелу отправляли и на остров Готланд, и на запад Балтики; сам Лённрот «видел» в Похъеле полулегендарную "Великую Биармию". Похъела, один из важных элементов повествования, подвергалась различным дешифровкам как некая мифическая область.  Миф – это замечательно. Но

слово-то есть и его из руны-песни не выкинешь.

Похъела – древнее название Кольского полуострова, о чём знал и по сей день знает любой лопарь, и о чём могут сообщить местные жители Ковдорского района, где и находился тот самый Бабинский погост, исследованный и изученный как самим Лённротом, так и его сподвижниками и последователями. Это не единственный топоним, привезенный из экспедиций Лённрота и (или) Европеуса. «Сначала спустись в жилище мертвых и застрели там лебедя, что плавает в черных водах Туонелы». Гидроним «Тулома» жив и сегодня: эта река до сих пор течет по земле Похъелы. И лебеди там, кстати, тоже есть. И герои «Калевалы» из Карелии идут вполне естественным путём к саамам на Кольский полуостров к колдунье Лоухи, свататься. (Там же, через узкий залив расположено озеро Лоухи и одноименный посёлок). И если герои сражаются, то вынужденно, что отличает их от воинов-викингов. Но, похоже, финны ни разу не ходили этим путём (образованные шведами финны), а те собиратели фольклора, кто точно знал, что такое "Похъела", не хотели их разочаровывать. В итоге: на попытки породнить финских крестьян и охотников с викингами ушло больше времени и "чернил", чем на написание самой Калевалы. Процесс обоснования и теоретизированния был столь долгим и насыщенным, что и сегодня некоторые финны причисляют себя к скандинавским воинам.

 

«Учиться, учиться и еще раз учиться!»

 

12-летник мальчик Элиас Лённрот, поступив в школу, учил шведский: это было жизненно необходимо. В 1841 году врач и собиратель фольклора Элиас Лённрот счёл не менее необходимым составить большой шведско-финский словарь и поставил перед собой такую задачу. Словарь увидел свет почти сорок лет спустя – в 1880 году, за четыре года до смерти Лённрота, того человека, который «организовал» финский язык и облагодетельствовал не только